Текстовая версия беседы Максима Спиридонова с Оскаром Хартманном.
Расшифровка в текст сделана с помощью онлайн сервиса перевода аудио/видео в текст Speech2Text.
Максим: Оскар, спасибо большое за время. Рад тебя видеть, пусть и не лично, как нам удавалось в последнее время, но всё равно очень приятно. Для меня особенно интересно поговорить с тобой в таком формате, потому что, хоть у нас и есть возможность общаться лично и неформально, там разговоры обычно касаются более личных тем, и глубоко в бизнес не погрузиться. В неформальной обстановке нет права интервьюера задавать вопросы, которые не всегда уместны в личной беседе. Поэтому сегодня, если позволишь, я задам несколько вопросов, в том числе для того, чтобы самому поучиться.
Оскар: Давай.
Максим: Итак, стартово, я, наверное, представлю тебя, вдруг кто-то тебя не знает, хотя, по мне, уже осталось немного таких людей в мире бизнеса, в русскоязычном пространстве. Оскар — предприниматель, инвестор, один из самых заметных и активно об этом рассказывающих. Можно продолжить — филантроп. Как бы ты сам продолжил этот список? Есть ли у него продолжение, как ты считаешь?
Оскар: Я бы добавил — человек. Самое главное, я всё-таки человек, Макс. Да, достижения, рекорды — это важно, но, думаю, главное — оставаться человеком. Главная дисциплина каждого из нас — понять потребности своей души и идти своим путём к подлинному себе.
Максим: А вот это, Оскар, про «я человек» — я как раз вспомню то, что ты, знаю, не особо любишь, когда говорят: "Оскар, ты робот!"
Оскар: Многие думают, что я робот.
Максим: Действительно, ты живешь настолько интенсивно, что иногда кажется, будто делаешь это, знаешь, сжав зубы, на морально-волевых, словно что-то доказываешь. Но в последнее время, общаясь с тобой лично, я заметил, что ты осознанно сделал шаг в сторону не только достижений, но и того, чтобы жизнь была наполнена настоящим человеческим счастьем. Верно?
Оскар: Да, думаю, я уже всё доказал, что можно было доказать. И теперь, честно говоря, не знаю, что еще доказывать — уже всё. Это больше не мотивирует. В итоге, те, кому ты что-то доказывал, часто, узнав об этом, корректируют твоё мировоззрение, потому что им обычно и не нужно ничего доказывать. Но это отдельная тема. Сейчас меня больше мотивирует и вдохновляет жить такую жизнь, которая бы вдохновляла других людей проживать жизнь своей мечты.
Максим: А зачем тебе?
Оскар: Главный твой месседж — это не просто слова, которые можно произнести. Они, конечно, могут звучать, но их сила не так велика. Самый сильный и важный твой месседж — это твоя жизнь, твой личный пример. Когда я слушаю каких-то гуру, например, из Индии, они могут говорить красивые вещи, но потом ты видишь, что у них нет семьи или чего-то ещё важного, и их посыл обесценивается. Ты не хочешь быть таким человеком.
Поэтому вопрос — как прожить такую жизнь, чтобы она вдохновляла других? Вдохновение очень важно. Мне говорят: «Оскар, мотивация быстро проходит». Да, но ведь душ тоже недолговечен — его нужно принимать каждый день. С мотивацией то же самое: каждый день стоит напоминать себе о своей мечте, возвышать её в своих мыслях. Быстро забываешь, уходишь на автопилот, но я хочу чувствовать себя живым. Единороги, спорт, достижения — всё это даёт мне это ощущение.
Когда я создаю кампании, когда прилетаю в Японию и вижу свои филиалы — я ощущаю свое влияние на мир. Или вот пример — 75 тысяч женщин, членов клуба, которые стремятся развиваться. Когда видишь полный стадион, понимаешь, что ты когда-то это создал, и это "вау", твой мозг фиксирует: ты жив, ты действуешь. Это мой личный бенефит, моё удовлетворение, но самое важное — видеть, что твоя жизнь вдохновляет других, что ты повлиял на жизнь другого человека. Вот сейчас даже мурашки по коже, когда говорю об этом.
Я понимаю, что ваш клуб про это. Это то, что мотивирует меня продолжать. Моя цель сейчас — тысяча в третьей степени. Это тысяча людей, которых я могу назвать по имени и на которых оказал положительное влияние. Потом — тысяча во второй степени, это миллион людей, на которых я повлиял через книги, видео, интервью. И наконец, тысяча в третьей степени — это уже миллиард через поколения, через тех, кто также прожил свою жизнь вдохновенно.
Это моя текущая модель, Макс. Она мотивирует меня сильно — я просыпаюсь с желанием жить и вдохновлять других. Меня безумно демотивирует, когда вижу, что люди отказываются от своих мечт, живут чужой жизнью. Статистика, что 70% людей чувствуют, что живут не свою жизнь, просто ужасающая. Представь, сколько людей каждое утро просыпаются и просто тащатся по инерции.
Это про мою мотивацию, Макс. Надеюсь, я ответил на твой вопрос.
Максим: Да, интересно. Мы с тобой действительно много раз общались, и сегодня я пересматривал наш первый разговор — это было в марте 2012 года. Как говорится, это было твоё первое интервью.
Оскар: Да-да-да, ты в этом виноват! Я спокойно сидел в офисе, просто работал, 7 дней в неделю, делал свои дела. И тут появляется Макс с просьбой дать интервью. И мне это так понравилось, что вот уже 12 лет как я на этом "подсел", как настоящий наркоман!
Максим: То есть мы можем в жёлтых изданиях написать: «Хартман — креатура Спиридонова»?
Оскар: Да, конечно, да. Ты — тот дилер, который дал мне первую дозу.
Максим: Скажи, но при этом в наших личных разговорах и интервью, которые были после, долгое время у тебя не звучала эта тема. Там было много о «действии, бизнесе, предпринимательстве». Многое из того, что сейчас есть в твоём нарративе, уже присутствовало, но такого сильного фокуса на жизни, счастье, воспитании других людей и влиянии на них не было. Когда и почему ты решил обратить внимание на эту тему?
Оскар: Когда я продал свои первые две компании, у меня появилась сумасшедшая благодарность и желание вернуть что-то обществу. На тот момент я не был настолько креативным человеком. Я просто посмотрел, что делают самые успешные люди, которых я знаю в мире, особенно после 60 лет, и увидел, что номер один — это Talent Foundations, фонды талантов.
Это сообщества, где собираются высокоперспективные люди, и для меня это было контринтуитивно. Зачем помогать самым сильным? Я же мог поехать в детский дом и выступать там, верно? С одной стороны, кажется, что нужно помогать тем, кто в более трудном положении. Однако мировая статистика показывает, что самый эффективный час времени и доллар инвестиций идут на поддержку самых талантливых. Это долгая история.
Первое, что я сделал, если ты помнишь, — это Фонд русской экономики. Это стипендиальная программа для высокоодаренных людей, потом мы их объединяли с наставниками и между собой. Я просто скопировал то, что делали те, у кого было время разобраться. И когда я это реализовал, получил такой же результат, как они. Я испытал невероятное количество положительных эмоций — гораздо больше, чем от лакшери-потребления.
Можно сравнить: потратить полмиллиона долларов на поездку на яхте по Монте-Карло, Кап-Ферра и Сан-Тропе или вложить эти деньги в стипендии. Вопрос, что принесет больше положительных эмоций и ощущения смысла, для меня был очевиден. И так я подсел на это, Макс, и про счастье тогда не говорил.
Знаешь, как немец, я понимаю, что немецкая культура говорит о том, что половину счастья в жизни ты получаешь от того, что делаешь своими руками, радуя других. В многих концепциях счастья, особенно восточных, это не столь важно. Для немцев работа является важным компонентом счастья. Если посмотреть на мировые исследования счастья, например, тест Гэллапа, которое охватывает 6 миллионов человек, протестантские страны всегда в топ-5: Дания, Швейцария, Финляндия, Норвегия. Они стабильно лидируют по анонимным опросам удовлетворенности жизнью и счастья.
Поэтому для меня важно понимать, что я не могу просто сидеть без дела и думать о счастье. Но про счастье, Макс, я хочу сказать вот что: почему я остаюсь охотником за единорогами? Счастье — это, по сути, решение. Ты каждый день принимаешь решение быть счастливым, потому что внешние обстоятельства практически не имеют значения. Важно, какой смысл ты придаешь этим фактам или выбору.
В моей жизни происходит столько всего, и я могу каждый день находить множество вещей, чтобы радоваться. Сегодня утром я провожал своего сына, ему 3 месяца. Это новая жизнь, он здоровый и такой толстенький, с двойным подбородком. Я могу на этом сосредоточиться, либо же меня может огорчить письмо из одной из портфельных компаний о срочном кредите в 750 тысяч долларов. В любой момент можно сфокусироваться на чем угодно.
Поэтому для меня счастье — это решение. Ты просто принимаешь решение быть счастливым. Я научился просыпаться утром и делать себя счастливым через ментальные упражнения, направляя фокус внимания на благодарность, обнуление, возвращение ощущения и позитив. Я могу сделать себя счастливым в любой момент.
Максим: Очень похоже на стоическую школу.
Оскар: Кто здесь в зале уже научился в любой момент делать себя счастливым? Есть такие? Вот - ты. Смотри, можешь ли ты решить, чего тебе не хватает, если вдруг что-то не получается? Как ты думаешь, что может тебе помочь?
Татьяна: Мне сложно сосредоточиться. Если возникают проблемы, которые нужно решать, я направляю все свои силы на их решение. Как мне переключить фокус?
Оскар: Это всё относительно…
Мы живем в такое время, о котором даже короли 200 лет назад не могли мечтать. Качество жизни и здравоохранения значительно изменились. Тогда все дети умирали, а сегодня у нас есть доступ к качественной медицинской помощи.
Всего лишь пару сотен лет назад среди супербогатых людей были семьи, где семь из семи детей умирали. В этом году я посетил Южный и Северный полюсы, увидел Эверест своими глазами, бегал за животными в Африке и летал на вертолете через Гималаи — всё это произошло всего за один год. Ни один царь или король никогда не мог бы сделать этого за свою жизнь. У нас есть доступ к таким возможностям.
При этом уровень счастья, к сожалению, падает. Сегодня утром, тренируясь на стадионе, я заметил первокурсников МГУ. Они все не умеют бегать. Из 100 студентов самая быстрая девочка пробежала 100 метров за 16 секунд, в среднем же они бегают 18-19-20 секунд. Дети разучились бегать, хотя это базовая функция нашего тела.
Татьяна: А вы за сколько пробегаете?
Оскар: Я пробегаю 100 метров за 11,7 секунд в свои 42 года. Я быстрее всех этих парней, но злюсь на себя за то, что не могу пробежать еще быстрее — за 11,1. Однако дело не в этом.
Эти молодые люди не выглядят счастливыми. Они приходят на стадион с телефонами в руках, не умеют бегать и также уходят, погруженные в свои гаджеты. У нас, казалось бы, есть всё, но мы массово сделали себя несчастными.
Существует еще парадокс женского счастья, о котором написано много статей. С 1972 года уровень женского счастья неуклонно падает. Если в среднем женское счастье раньше оценивалось на уровне 36 из 100, то сейчас оно упало ниже мужского, которое было на уровне 16. В последние годы женское счастье составляет 13-14, и впервые оно ниже мужского.
Татьяна: С чем это связано?
Оскар: Это называется парадокс женского счастья. Ученые пока не могут сказать.
Максим: Оскар, я здесь ворвусь, если позволишь.
Оскар: Я закончу свою мысль.
Смотрите, суть в следующем: я могу сделать себя счастливым через осознанное решение. Но я не могу просто решить, что у меня есть единорог. Я не могу проснуться и сказать: «Я решил, что у меня есть единорог».
Почему я фокусируюсь на охоте за единорогами? Потому что счастье — это, в первую очередь, решение, а единорог — это нечто иное. Поэтому я не могу сосредоточиться на поисках счастья. Чем больше я пытаюсь сосредоточиться на счастье, тем больше оно ускользает от меня. Если же я направлю свой фокус на других людей, счастье придет само собой.
Ладно, Макс, у меня такая фишка: я не умею коротко отвечать, поэтому тебе, возможно, придется меня жестко модерировать.
Максим: Если позволишь, я буду время от времени вмешиваться в твою речь, предлагая какое-то направление.
Смотри, первое, что мне интересно: почему твое счастье такое насыщенное и трудное? Возможно, оно могло бы быть немного менее заполненным событиями, обстоятельствами и воспоминаниями. Об этом мы поговорим отдельно.
А сейчас давайте соберем из зала некоторые мысли. Большинство из нас, надеюсь, имеет хотя бы базовое представление о том, что сделал Оскар. Теперь у нас есть дополнительный контекст о том, что ему сейчас интересно.
Попробуем выяснить, что еще вам кажется полезным и куда можно направить нашу беседу. Исходя из ваших предложений, мы продолжим разговор. Пожалуйста, стараемся быть компактными. Поехали!
Татьяна: Давай я к первому, второму ряду точно подойду.
Иван, зритель: Да, всем привет.
Оскар: О чем хотим поговорить. Мы сейчас просто накидываем мысли, да?
Максим: Да, да.
Оскар: Было бы круто, если бы вы сейчас накидали тему, а потом я сделал фристайл-рэп на всё это.
Максим: Справишься?
Оскар: Не, не, ну подожди.
Зритель: Да, Оскар, рад видеть тебя! Большое спасибо за твою мотивацию. У меня есть вопрос про потенциал Средней Азии. Учитывая твою последнюю поездку, хотелось бы узнать, видишь ли ты там возможности для появления единорогов. Расскажи, пожалуйста, о своих наблюдениях относительно Кыргызстана, Узбекистана и Казахстана.
Максим: Хотелось бы также услышать твое мнение о экономическом потенциале различных регионов. Мы уже обсудили Центральную Азию, а что ты можешь сказать о Ближнем Востоке или Юго-Восточной Азии, где я сейчас нахожусь? Какие у тебя мысли на этот счет? Давай продолжим.
Зритель 2: Оскар, у меня такой вопрос: как ты балансируешь между бизнесом и семьей? Учитывая объем работы, как удается уделять время детям, супруге и своим хобби, при этом продолжая эффективно работать?
Оскар: Да, дела делались. Спасибо.
Олег, зритель: Оскар, добрый день, меня зовут Олег. Спасибо вам огромное за ту мотивацию и энергию, которую вы дарите. У меня такой вопрос: вы говорите, что вы человек календаря и строго ему следуете. Как вы фильтруете задачи для этого календаря? У деятельного человека всегда возникает гораздо больше идей и мыслей, чем можно уместить в 24 часа. Как вы выбираете, что делать, если календарь уже забит, а появляется что-то новое? Расскажите, пожалуйста, про свой подход к менеджменту календаря.
Оскар: Очень хороший вопрос.
Татьяна: Спасибо.
Максим: Я думал, как вы опоздали на 40 минут на эту встречу?
Оскар: Ну, видишь, Макс, я все-таки русский немец. Я всегда опаздываю ровно на 40 минут.
Максим: Справедливости ради, обычно ты всегда вовремя и даже чуть-чуть раньше приезжаешь. Окей, идем дальше.
Оскар: Я себя приводил в тонус, Макс, потому что я заболел вчера, и чтобы сегодня к тебе прийти, мне надо было пару процедур пройти.
Зритель 3: Оскар, здравствуйте. У вас очень много ответственности и перед семьей, и перед вашими бизнесами. Подскажите, а вы как-то подготовились к смерти? Внезапной, допустим. Извините, что такое вопрос.
Оскар: Я считаю это крутой вопрос. Супер вопрос. Смерть — это супер инструмент. Вы сейчас будете тестировать мою краткосрочную память.
Максим: Мы потом к этому вернемся. Не волнуйся, мы запишем и напомним.
Зритель 4: Спасибо за всю информацию и за то, что вы делитесь ею с окружающими. Я хотел бы развить вопрос про календарь. В последнее время я столкнулся с проблемой: когда я сам занимаюсь планированием, у меня уходит весь день на то, чтобы записать все, что нужно сделать. У вас этим кто-то другой занимается, или как у вас организован этот процесс?
Оскар: И потом не остается времени сделать все, что там написано.
Зритель 4: Да, да, да. И вот такой более практический и, возможно, амбициозный вопрос. У меня IT-направление. Насколько реально сейчас, не выходя за пределы России, построить айтишного единорога? Или все же нужно целиться куда-то еще?
Оскар: Очень хороший вопрос, супер. Очень много хороших вопросов
Татьяна: Давайте еще парочку.
Зритель 5: Она каждый раз спрашивает, какая из твоих компаний работает на данный момент и где физически можно увидеть их деятельность. Получается, что были компании, такие как Sopato и KupiVIP, но я заметил, что, например, магазин KupiVIP стал закрытым. Можешь рассказать, какие компании сейчас активны и где их можно увидеть?
Оскар: Shopping live.
Зритель 5: Да, действительно, много компаний, но не совсем понятно, какие из них активны. Хотелось бы перечислить их по годам, чтобы всё стало яснее: с этого года по такой-то работала одна компания, потом другая и так далее. Получается, что каждый раз происходит выход и вход, и она не понимает, как всё это устроено. Ей кажется, что ты продаёшь и выходишь, но при этом неясно, где именно происходит деятельность.
Оскар: Хорошо. Есть супер.
Зритель 6: Я уверен, что у тебя обширный взгляд на происходящее не только в нашей стране, но и в мире. Хотелось бы услышать твои размышления по этому поводу. Какие тренды ты наблюдаешь? И имеет ли смысл наша деятельность, направленная на развитие подобных подходов в России? Каково твоё мнение на этот счёт?
Татьяна: Спасибо. Друзья, все, кто поднимал руки, я вас запомнила. Мы вернемся к вам в конце.
Оскар: Во-первых, спасибо за замечательные вопросы. Я думаю, это были одни из самых качественных вопросов, которые я слышал из аудитории за долгое время. У вас уникальное сообщество, и я чувствую, что у вас есть своя особенная фишка.
Максим: Да, кстати говоря, Оскар, перехватывая микрофон… Слышите меня?
Оскар: Да-да-да.
Максим: Ты здесь? Да? Так вот, по поводу сообщества.
Мне интересно, как ты смотришь на новую модель управления. Позволь объяснить, что я имею в виду. Мы, кстати, не обсуждали это с тобой толком.
Мой тезис заключается в том, что мир постепенно движется в этом направлении. Бизнес становится, если говорить просто, более гуманным. Быть гуманным становится выгоднее, потому что потребитель ожидает от бизнеса не только качественного продукта, но и социальной ответственности, миссии и других нематериальных аспектов. Талантливые сотрудники, в частности, хотят от своих работодателей чего-то большего — ощущения причастности к чему-то значимому.
Наше мнение состоит в том, что такой прагматический романтизм, как мы его называем, постепенно из узкого круга людей, которым говорят, что они «странные», станет трендом и, возможно, даже определяющим. Что ты об этом думаешь?
Оскар: Самое главное, что я думаю: мир процветает от разнообразия и многообразия. Вам не следует ни секунды сомневаться в своем подходе. Нет кого-то, кто прав или неправ. Существуют разные сообщества с различными культурами. Есть и такая культура, которая ориентирована исключительно на прибыль, и она тоже важна. Все эти культуры находятся как в конкуренции, так и в дополнении друг к другу. Я не думаю, что есть одна доминирующая культура. Если бы это было так, то в мире не было бы…
Экстраверты и интроверты существуют уже тысячи лет, и не может быть только одного подхода. Мир действительно процветает от многообразия, и это очень важно. Ваш подход невероятно классный, он может работать и будет работать. Действительно наблюдается легкий тренд его роста.
А за счет чего возникает этот тренд? Негуманные организации начали расти во время индустриализации, когда нужно было организовывать десятки тысяч людей для работы. Заводы и массовое производство — это не самые гуманные условия труда. Раньше, чтобы построить большую компанию, почти все миллиардные компании имели 10 тысяч сотрудников и больше.
Однако 10 тысяч сотрудников — это ненормально для нашего сознания, ведь у человека есть предел в 150. Вы знаете, 150 — это количество, которое человек может удерживать в голове, это размер его социальной группы. Большие компании требовали организации на уровне армии, с множеством уровней управления. На этих уровнях часто терялась индивидуальность, и личные решения уходили на второй план. Когда ты принимаешь какое-то решение, важно, чтобы оно правильно воспринималось всеми.
Самые худшие события в истории всегда происходят, когда существует много уровней разделения, и кто-то принимает решение, влияющее на людей, которых он не знает и не видит.
Как изменился мир сейчас? Сегодня можно строить огромные компании с очень маленькими штатами. Нет необходимости собирать 10, 100, 300 или даже миллион человек, чтобы достичь чего-то большого. Когда Instagram стал миллиардной компанией, в его команде было всего 8 сотрудников. А, как вы знаете, в Telegram до сих пор работает всего 25 разработчиков, плюс еще пара человек — в общей сложности 40. Это очень маленькая команда для миллиарда пользователей. Но сейчас, конечно, у них будет больше сотрудников.
Татьяна: Но это все-таки про технологические компании. А если мы говорим про производственные компании.
Оскар: Тренд общий: благодаря технологиям маленькие команды могут делать гораздо больше. Поэтому наблюдается тенденция к созданию маленьких, автономных и самоходных единиц. Даже крупные компании начинают функционировать как децентрализованные организации, состоящие из автономных мини-единиц, подобно тому, как это устроено в Швейцарии.
Швейцария — это сборище кантонов, которые принимают свои собственные решения. Это значительно более эффективная структура.
Даже в Китае многие считают, что это единая страна, но на самом деле там существуют отдельные регионы, которые конкурируют друг с другом. Например, в Китае есть около 40 производителей электроавтомобилей, потому что каждый регион стремится превзойти другой.
Эта тенденция к уменьшению иерархии продолжается, и почти все структуры становятся более плоскими и автономными. Такой тренд действительно наблюдается.
Татьяна: Это как раз то, что лежит в основах тех моделей управления, которые мы изучаем, таких как холакратия и социократия. Мы наблюдаем, как они уже эффективно функционируют в различных организациях.
Оскар: Да, это работает, но это не единственная форма. Важно понимать, что это не означает, что такая структура — единственный определяющий фактор. Действительно, есть много классных организаций, которые используют разные подходы.
Когда у тебя маленькие команды, и ты знаешь друг друга, становится намного сложнее системно решать вопросы, которые могут иметь побочные эффекты. Например, если 10 человек пострадало, ты их не видишь, потому что они находятся на Дальнем Востоке.
Нужно понимать, что это не единственный определяющий фактор. В Германии самый крупный ритейлер — это Aldi. Они привнесли формат cash and carry в страну. Это было два брата — самые богатые немцы. Они создали Aldi, когда это была еще очень маленькая компания с парой магазинов. Со временем они разошлись в своих подходах.
У одного брата была стратегия давать людям свободу, вдохновлять и доверять им, стремиться к автономности, чтобы решения принимались на местах. У второго брата была противоположная точка зрения: он считал, что компанию нужно строить как армию, с приказами и контролем, что было довольно бесчеловечно и системно.
В итоге они поругались и решили разделить бизнес на Aldi Süd и Aldi Nord. Один взял половину Германии, другой — остальную половину. Каждому дали свободу делать, что хочет. И вот уже 40 лет они работают по своим стратегиям. Сегодня Aldi Süd и Aldi Nord равны по размеру и являются очень крупными компаниями. Почему? Потому что у них отличная бизнес-модель — cash and carry.
Если бизнес-модель сильная, она позволяет поддерживать разнообразие разных культур. Я постоянно наблюдаю, как появляются новые бизнес-модели. Например, в Пакистане и Индии стали появляться цифровые банки, подобные Тинькофф. В Индии возникло 10 копий, 10 миллиардных необанков. В Бразилии и Мексике тоже появились аналогичные модели. Везде они взлетают и становятся миллиардными.
И везде есть какой-то основатель, который говорит: «Смотрите, я построил огромную компанию. Я считаю А, Б, В». Но при этом «А, Б, В» абсолютно отличаются и противоречат друг другу. Понимаете?
Оскар: Соответственно, иногда, если ты попал в хорошую бизнес-модель, ты можешь обосновать практически любой подход. Можно, например, сказать: «У нас такая фишка — мы каждое утро обнимаемся. Каждый сотрудник должен обнять каждого». Это делает выделение подходов очень трудным, потому что существуют действительно сильные бизнес-модели, которые взлетают.
Люди, которые создают такие модели, становятся магнитом для успеха. В России кто сделал cash and carry? Это Магнит, Копейка, Пятерочка. Магнит взлетел, у Галицкого был один гений и тысяча помощников. X5, с другой стороны, представляет другую культуру. Сейчас в долгосрочной перспективе X5 обошел Магнит, но оба стали миллиардерами. По-моему, Галицкий не сильно изменился за это время.
Какую мысль важно усвоить? Владельцы Aldi Süd и Aldi Nord были абсолютно уверены в своей стратегии. Они последовательно строили свою культуру. Проблема возникает, когда ты сомневаешься в себе и в правильности своего подхода. Вместо того чтобы внедрять свою стратегию, ты начинаешь колебаться. Например, ты думаешь: «Мой подход добрый, я за доброту».
В аэропорту встречаются два типа людей: те, кто конфликтует, и те, кто разговаривает вежливо и спокойно. Замечали, кто чаще добивается результата? Я, например, стараюсь быть спокойным и вежливым. Я всегда выбираю доброту. Иногда, конечно, могу и расстроиться, особенно если это касается моей супруги, но такие ситуации редки.
Теперь представьте: если ты добрый человек и это важно для тебя, но постоянно сомневаешься в своем подходе, ты застрянешь посередине. Ты колеблешься, неуверенный, что твой добрый подход верен, и вместо того чтобы полностью его внедрить, ты постоянно меняешь курс.
Есть множество подходов, но важно, чтобы владелец каждого из них был уверен в своем методе и внедрял его целиком. Это и отличает успешных людей. Я встречал много основателей единорогов, и каждый раз слышал: «Нужно строить компанию как семью, добиваться супер-лояльности, даже если пять лет будет падение, мы будем оплачивать образование и так далее». А потом приходит другой и говорит: «Это полная ерунда, семья — это кумовство, нужно строить систему, которая не зависит от людей».
Кто из них прав? Но мы все понимаем, что если можно построить большую компанию и при этом остаться добрым человеком, это гораздо лучше, чем стать злым человеком, не так ли?
Максим: Ну, я добавлю ещё, Оскар, если ты не против. История с Альди тоже хорошо мне знакома, так как я долго жил в Германии и часто там закупался. Тем не менее, Альди, как и Магнит, как и Пятерочка, всё-таки являются примерами индустриальной экономики.
В экономике нового времени, где роль выдающихся людей с интеллектом и представлением о ценностях возрастает, значимость таких качеств, как доброта и гуманизм, будет лишь усиливаться.
Оскар: Они, молодые люди, вообще не идут на работу, если не видят в этом смысла. В Германии, например, сейчас рабочее место для них уже не является ценностью. Раньше это было иначе: рабочее место воспринималось как важный фактор. Какие тут вопросы? Вот зарплата, делай свою работу — поднимай бутылку и кидай её туда.
А сейчас они хотят понимать, зачем они это делают. Клиенты тоже уже не просто покупают твой продукт, а интересуются твоим "зачем". Обратите внимание, это основополагающий момент…
Максим: Ты сейчас говоришь нашими тезисами, понимаешь?
Оскар: Ну, я же знаю, куда пришел.
Максим: Надеюсь, что это не только для того, чтобы сделать нам приятное. Наш тезис заключается в том, что действительно должны цвести любые идеи и модели управления, и они будут работать, особенно в тех областях, где не требуется серьезного применения интеллектуальных усилий. Однако из сферы странных бизнесов, которые еще недавно казались нестандартными, как, например, ВкусВилл с их фразой "мы вернем деньги без чека", это станет скорее нормой — одним из типов нормы.
Мне кажется, мы с тобой согласны в этом, да? Это подтверждает то, о чем ты говорил.
Оскар: Да, именно так. IT-системы действительно помогают создать более эффективную среду, где можно быть добрым, при этом сохраняя высокую производительность. В случае ВкусВилл, например, такие системы позволяют управлять процессами и контролировать качество на уровне, который был бы сложно достичь вручную.
Когда компания становится публичной, давление со стороны акционеров и общественности может быть гораздо сильнее, чем любое внутреннее побуждение владельца. Это создает уникальную динамику, когда менеджмент вынужден работать на пределе возможностей, что, безусловно, влияет на общую систему мотивации.
В конечном итоге, да, общая система мотивации и использование технологий могут сделать даже самые амбициозные цели достижимыми.
Максим: Да, давай тогда вернёмся к теме. Если можешь, отвечай действительно покороче — попробуем сделать это тренингом Оскара Хартмана по лаконичности.
Начну с вопросов, которые уже звучали, чтобы охватить тему. Первое: у тебя было много компаний, много бывших. Какие из них настоящие? Какими ты сейчас представляешься, прежде всего, действующими?
Оскар: Смотри, у меня нет цели быть понятным для всех. Люди, например, хотят, чтобы я попал в какой-то шаблон. Для девушки этого молодого человека я должен быть «Оскаром — фэшн-экспертом». Когда я начал делать KupiVIP, все думали, что я только и занимаюсь фэшн. Если её нужна сумка Birkin Bag, она могла позвонить мне.
Потом я начал заниматься подержанными машинами, и люди начали воспринимать меня как «Оскара из CarPrice». Я до сих пор один из основных акционеров этой компании. Мне постоянно звонят люди, которые хотят продать свои машины, и не знаю, как я у них записан — «Оскар Тачка» или что-то в этом роде.
Каждый год, последние 15 лет, я открывал минимум одну новую компанию. У меня есть Hartman Holdings с 75 портфельными компаниями. Соответственно, я управляю холдингом, в котором есть много семейных компаний. Каждый год я добавляю одну компанию, где выступаю со-основателем.
В этом году я открыл в Германии компанию Eternity. Она занимается выкупом компаний у владельцев, у которых нет наследников. В Германии около 150 тысяч компаний, где владельцам уже больше 70 лет, и у них нет наследников. Мы нашли решение для этого: покупаем компании у владельцев, чтобы их сотрудники могли продолжить работу.
Когда мы выкупаем компанию, мы берем 80% для себя, а 20% сразу отдаем сотрудникам. В течение 15 лет их доля будет расти, а наша — уменьшаться. В итоге у нас останется 20%, а у сотрудников — 80% компании, которая продолжает работать.
Что касается ВкусВилла, то единственное, что можно критиковать — это их культура. На мой взгляд, им следует сделать компанию публичной, чтобы большинство акций принадлежали людям, которые действительно работают в компании. Если мы стремимся к плоской структуре, но владение сосредоточено в руках одного человека, это не совсем правильно.
Татьяна: Там есть совет управляющих, у них есть акции все-таки. Человек 15, кажется.
Оскар: Да, вопрос о доле — 0.5% или 0.1% — это слишком мало. Я ни в коем случае не критикую, и думаю, что так и будет, потому что Андрей не очень жадный. Я уверен, что это произойдет рано или поздно.
Мы создали компанию, которая открывает предприятия, принадлежащие сотрудникам, которые в них работают. В Германии сейчас острая проблема с кадрами, и многие бизнесы не могут функционировать из-за их нехватки. Единственный способ привлечь и удержать сотрудников — это сделать их значительными акционерами. Исследования показывают, что такие компании демонстрируют лучшие результаты, чем те, что не принадлежат сотрудникам, благодаря другой мотивационной системе.
Наша цель — создать, образно говоря, тысячу компаний, которые будут принадлежать их сотрудникам. Это станет большим бизнесом. В этом году я также открыл Hartman Holding с 75 компаниями. Каждый год я создаю новую компанию, инвестирую на ранних стадиях и покупаю акции единорогов, когда они становятся миллиардными.
Сейчас я собрал портфель из 23 компаний. Из топ-1500 единорогов я выбрал 150, то есть топ 10%. Я выкупаю доли в этих компаниях у других бизнес-ангелов, которые хотят выйти. У меня будет портфель из 150 компаний единорогов поздней стадии, 150 компаний ранней стадии, которые будут, возможно, банкротиться, мучать меня и так далее. Но какая-то из них обязательно выстрелит.
У меня также есть Hartman Fellowships — мой университет, который я открыл в этом году. Я не уверен, что укладываюсь в формат коротких ответов, но если говорить кратко, то в мире не хватает университетов для таких людей, как в этом зале. Ранее была модель: школа, университет, жизнь, старость, смерть. Эта модель устарела.
Сейчас 98% людей живут, как Арнольд Шварценеггер. У него была первая жизнь — бодибилдинг, вторая жизнь — голливудский актер, а затем жизнь — губернатор. Многие сейчас проживают три разные жизни. Людям удобно оставаться в одном амплуа на протяжении всей жизни, но я не хочу этого. У меня нет никаких эмоций по поводу моды и брендов.
Мой университет позиционируется между первой и второй жизнью. Он предназначен для осознанных людей, которые размышляют о будущем. Я хочу помочь им выбрать бизнес-модель, чтобы быть уверенными в своем выборе.
Кроме того, я строю свою жизнь. Главный проект моей жизни — это сама жизнь. Когда я проходил упражнение, связанное с осознанием смерти, я понял, что хочу, чтобы люди говорили: «Да, у Оскара было много проектов, компаний и общественных организаций, он повлиял на развитие предпринимательства и образования. Но самый классный проект — это его жизнь. Какая же она была интересной!»
Я хочу, чтобы моя жизнь вдохновляла других. Чтобы люди видели, как я действую, и это мотивировало их. Моя жизнь состоит из десяти блоков: четыре — отношения, три — работа, два — тело, и один — душа. На этом я фокусируюсь больше всего.
Максим: И поэтому ты ее наполняешь таким количеством активности, что ты смотришь на жизнь, по сути дела, как на предмет искусства, который ты формируешь по ходу.
Оскар: Да, жизнь можно рассматривать как предмет искусства, как дизайн, а также как предпринимательство. У жизни есть все характеристики, которые присущи компании: неопределенность, неизвестность и постоянные неожиданности. Я считаю, что все инструменты предпринимательства могут быть применены к жизни.
Предприниматели — это очень счастливая группа людей. Существует сортировка счастья по профессиям, и предприниматели занимают одно из верхних мест, наряду с хирургами. Хирурги и предприниматели находятся на самом верху этого списка.
Максим: Оскар, все же почему такая высокая интенсивность? Можно ведь управлять этим, снижать интенсивность событий, обстоятельств и эмоций, в том числе и стресса.
Оскар: Я хочу чувствовать себя живым, Макс. Когда ты вбегаешь в массовую драку, ты просыпаешься и осознаешь: "Вау, вот оно!" И в жизни примерно так же.
Максим: Ну и как будто расходуешь себя быстрее.
Оскар: Ну да. Как говорит мой врач, мой главный риск — это умереть от инфаркта. Поэтому важно уметь тормозить и успокаивать себя. Получается чередование: интенсивность — спокойствие, интенсивность — спокойствие. Если постоянно оставаться в режиме интенсивности, ты сгоришь. Если же быть всегда спокойным, то просто растворишься и станешь ничем.
Проблема в том, что внешний мир видит меня только во время взрыва. Никто не замечает, когда я успокаиваюсь и зализываю раны с женой, например. Люди ценят только цирк, только яркие моменты. Если ты сидишь на горе в Казахстане и рассуждаешь, как мудрый мудрец, это привлекает внимание только таких, как Маргулан.
Интенсивность — это суперинструмент, Макс. Многое можно сделать в спокойствии, но есть моменты, когда нужно взрываться, когда нужно играть на все деньги.
Максим: Ты когда-нибудь задумывался о том, что движет тобой? Кажется, внутри тебя есть некий мотор, который постоянно подталкивает к тому, чтобы добавлять что-то новое, расширять горизонты, стремиться к большему.
Оскар: Я посчитал, что мне уже поставили 112 различных диагнозов. Люди, следящие за мной, постоянно пытаются определить, что не так. «Оскар, очевидно, недолюбленный», — говорят они. «У него, наверное, биполярное расстройство». Или ещё что-то.
Я не знаю, почему так происходит. Люди так стремятся ставить диагнозы другим, в то время как сами мы такие сложные и многослойные. А у других всё, казалось бы, ясно: «Он просто думает о деньгах».
Максим: Но ты в гармонии с этим, скажи? Чтобы эту тему закрыть на сегодня.
Оскар: Смотри, я не психолог, Макс, но всю свою жизнь я был гиперактивным. В школе я вообще не мог сидеть на месте. Я был единственным, кому разрешали выходить на улицу, бегать, прыгать и лазить по деревьям. У меня было право в любой момент покинуть класс, и для них это было лучше, чем если бы я сидел там.
Я всегда был активным как с женщинами, так и в предпринимательстве. У меня всегда было много дел. У меня рассеянное внимание, и фокус — это не моя сильная сторона. Я мог бы всю жизнь тратить на попытки научиться сосредоточиваться, но, вероятнее всего, я всё равно буду хуже фокусироваться, чем ты.
Однако моя суперсила — это де-фокус. В многообразии мира нужен хотя бы один человек, как я, возможно, даже больше.
Максим: Тогда буду врываться, прости, чтобы успеть
Оскар: Да, давай. Но интенсивность, я люблю, мне нравится.
Максим: За временем.
Оскар: Мне нравится.
Максим: Это ответ. То есть тебе нравится интенсивность, и поэтому ты живешь в таком темпе. А как ты все организуешь? Как фильтруешь задачи в календаре? Нас спрашивали, как ты умудряешься сочетать эту интенсивность с жизнью так, чтобы тебя не разорвало, как хомячка?
Оскар: Есть правило: в течение года должно быть запланировано тысяча часов. Когда мы составляем план для бизнеса, мы уделяем много времени формированию стратегии, бизнес-плана, финансов и бюджета. Сначала мы делаем основные шаги, затем отделы добавляют свои пожелания, и мы приоритезируем их. Это требует множества итераций — от верхнего уровня к нижнему и обратно. Стратегические сессии и так далее. В итоге у нас появляется план, который мы реализуем.
Предположим, у нас компания среднего размера, например, с оборотом в миллиард рублей. Мы проходим все эти этапы. Но сколько часов уходит на планирование твоего личного года? Почему этого времени меньше, чем для планирования компании? Лично я считаю, что также важно составить личный бюджет, определить, что ты на самом деле хочешь, и какие у тебя истинные цели.
Я трачу значительное количество времени на это, как и другие люди, чтобы сформировать все опции для своей жизни. Все инструменты, которые я использую для компании, применимы и к жизни: стратегические сессии, мозговые штурмы, бюджеты, анализ фактов и отклонений, конкурентный анализ. Все эти инструменты я переношу в свою жизнь.
Таким образом, много времени уходит на календарь, а затем начинается исполнение плана. Конечно, в жизни нужна гибкость и адаптивность; ты не можешь полностью подчинить ее плану. Но это не отменяет необходимости самого плана.
Календарь — это важнейший инструмент, который когда-либо изобрело человечество. Он показывает, как мы тратим свое время. Время — единственный ресурс, который у всех ограничен и одинаков. Поэтому то, как мы его распределяем, критически важно.
Человек, у которого бизнес распланирован в календаре, а личная жизнь нет, для меня — загадка. Некоторые могут смеяться, когда слышат, что у меня даже секс в календаре. Да, но хотя бы он есть, особенно после сорока.
У меня есть много лайфхаков по управлению календарем. Во-первых, нужно разбивать день на части. Вместо одного целого дня я воспринимаю его как три. Иногда мы думаем о дне как о едином целостном времени, и если что-то идет не так утром, мы теряем целый день. А если разделить его на утро, обед и вечер, можно получить больше шансов на успех.
Важно также создать конкуренцию за свое время. В конечном итоге у меня есть в пять раз больше дел, которые могут занять мое время, чем у меня есть доступного времени. Это создает естественную конкуренцию, которая приводит к самоотбору. Чем важнее у тебя дела, тем выше фильтр отсева. Таким образом, если ты занят важными, масштабными задачами, мелкие дела просто не смогут втиснуться в твое расписание. Этот процесс отсевы увеличивается из года в год, и в какой-то момент многие вещи просто не помещаются. Это постоянная работа над собой.
Максим: Вспомнил вопрос о балансе между бизнесом и семьей. Учитывается ли этот баланс в вашем календаре?
Оскар: Это самый сложный вопрос. Когда все записано в календарь, возникает противоречие: пойти на выступление танцев дочки или встретиться с важным партнером, который прилетел в город. Вот где настоящая трудность. В бизнесе все проще: ты сортируешь по долларам. Например, если твой час стоит 100 тысяч долларов, а возможность заработка меньше, то ты просто не тратишь на это время. А сколько стоят танцы дочери? В конечном итоге, когда она вырастет, может сказать: «Я помню, что папы никогда не было». Как это оценить? Бесценно? Если так рассуждать всегда, то можно запутаться, особенно если у тебя четверо детей, которые занимаются танцами.
Во-первых, в практике мы видим, что такая логика не работает. Я всегда вспоминаю, как мы жертвовали сном. Сон тоже бесценен, ведь это здоровье. Помню, как мы с Володей, моим партнером, обсуждали сделку на 10 миллионов долларов. Он собрал портфель и собрался уходить домой в 10 часов. Я сказал ему: «Володя, у нас сделка на 10 миллионов долларов. Давай посидим, сколько нужно, и доведем дело до конца». На что он ответил: «Мое здоровье — это сделка на миллиард долларов». Я был поражен, ведь ему всего 28, а он так мудро рассуждает. Для меня сделка на 10 миллионов долларов была приоритетной, даже если это означало жертвовать сном.
Мы постоянно жертвуем, и проблема в том, что
Существует два подхода. Первый — это оценивать другие сферы жизни в денежном эквиваленте. Надо честно себе признаться: люди готовы жертвовать своим здоровьем. Например, можно сказать, что твое здоровье стоит 300 миллионов долларов. Люди даже говорят: «Вот, ты бы отдала глаз за миллиард долларов?»
Татьяна: Вряд ли.
Оскар: Ну, видишь. Подумай хорошенько: глаз, один, у тебя их всего два. Да, ты будешь с одним глазом, но при этом жизнь у тебя будет очень крутой.
Татьяна: Ну, почку еще можно подумать, но глаз-то он на лице.
Оскар: Ну, хорошо, давай поговорим о том, как я работаю, чтобы находить баланс. У меня есть система очков, в которой я оцениваю разные аспекты своей жизни: отношения, здоровье и, конечно, бизнес. Каждой сфере я присваиваю определенное количество очков. Например, после чек-апа я определяю свою оценку состояния здоровья. Если она низкая, это значит, что моё общее состояние упало, даже если в бизнесе наблюдается прирост.
Когда я расставляю приоритеты, моё состояние не определяется по списку Forbes или количеством долларов. У меня есть своё собственное понимание состояния, и оно может расти или падать. Я работаю над тем, чтобы оно росло. Например, если сейчас моя роль отца на уровне 5 из 10, и я смогу поднять её до 8 в течение квартала, это даст мне большее ощущение удовлетворения, чем нахождение или покупка ещё одного единорога.
Вот так я стараюсь интегрировать всё это в единую систему. Но это вечная дилемма предпринимателя, охотника за единорогами: постоянное противоречие между счастьем и достижением. Оно всегда присутствует.
Максим: Вот я и подумал. Удивительно не то, что ты построил эту систему. В принципе, в рассказе она не кажется слишком сложной — она, так сказать, познаваема.
Оскар: Очень простая. Это занимает действительно 10 минут.
Максим: Но удивительно, что ты ее поддерживаешь. Потому что, мне кажется, её в системе поддерживать довольно тяжело.
Оскар: Да, но ты можешь… Все эти системы у нас пришли из предпринимательства. Например, кто здесь любит панель приборов? Чтобы на одной странице видеть все свои KPI и отслеживать, что происходит в бизнесе. Это как в самолете.
У меня есть панель приборов для жизни. Мне это нравится: зеленые и красные индикаторы, светофоры и так далее. Мы используем аналогичные вещи и в стратегическом планировании, например, анализ портфеля, который придумал Boston Consulting. Ты можешь сделать то же самое для разных сфер жизни, раскладывая их по важности и времени, которое на них тратишь. И ты увидишь: "Вау, вот здесь это важно, а я трачу на это мало времени." Это позволит тебе принимать обоснованные решения о том, где нужно увеличить время.
Это требует фокуса и внимания, Макс. В итоге у тебя появляется система, которая подсказывает, что делать. У меня шесть крестных детей, четверо собственных детей, 75 портфельных компаний, супруга — я не могу все это держать в голове. Мне нужна система, которая ежедневно напоминает мне о важных вещах. Открываю ее и вижу: "У тебя неделя восстановления, позвони маме, сделай это". И я выполняю все, и это дает невероятные результаты.
Что касается отношений, здесь мелочи решают всё. Всего лишь одно сообщение, один звонок, небольшое внимание, осмысленный подарок. Например, я заранее помню о юбилее друга, который будет через шесть месяцев. Система мне говорит: "Сделай осмысленный подарок". И на день рождения я прихожу не с банальной мелочью с Алиэкспресс, а с чем-то, что требует года подготовки. Друг видит это и понимает: "Вау, он подумал обо мне год назад!"
Максим: Качнемся все-таки в прагматику, в бизнес. Давай попробуем посмотреть на текущие события в мире, в экономике и предпринимательстве твоими глазами. Начнем с анализа: как ты сейчас оцениваешь происходящее? Какие инструменты анализа или методы ты используешь, чтобы определиться с направлением? Видно, что ты играешь довольно широко, включая глобальный контекст.
Первый вопрос про анализ, а затем мы перейдем к приоритетным направлениям, включая Среднюю Азию, о которой нас просили поговорить. Начнем с того, как ты смотришь на мир с точки зрения бизнес-возможностей?
Оскар: Чтобы ответить на этот вопрос, начнем с определения слова «анализ». Это была шутка — так начинает свою книгу Аристотель, а затем расписывает 60 страниц о значении этого слова.
Итак, как я смотрю на мир? Во-первых, никто не знает, что происходит. Макро- и микроэкономисты постоянно ошибаются, и вы, вероятно, заметили это за последние четыре года: их прогнозы часто оказываются неверными. Модель экономики изменилась, а их подходы не адаптировались, и они не понимают, что происходит. Каждый раз их прогнозы оказываются неправильными. Действительно, мир изменился фундаментально, и новые модели еще не были изобретены. Например, в этом году все удивляются, что Россия входит в топ-5 самых быстрорастущих экономик мира — об этом даже написали в The Economist. В статье, опубликованной две недели назад, говорится о росте в 4,5%, но они добавляют, что этот тренд может продолжаться максимум пять лет.
Что я верю? Первое — мы движемся к сингулярности. Сингулярность означает, что все меньше компаний будут зарабатывать 80% всей прибыли в мире. Если, условно говоря, 30 лет назад 50 тысяч компаний делали 80% прибыли, то в прошлом году это число сократилось до 500. Через 15-20 лет всего 100 компаний будут генерировать 80% всей прибыли. К сожалению, было бы замечательно, если бы это не так.
Соответственно, всех остальных компаний останется всего 20%. Вот почему я охочусь за единорогами — они поглощают все больше ценности за счет технологий, позволяющих им охватывать широкую аудиторию. Намного выгоднее иметь микродолю в одной из этих 100 компаний. Если у тебя есть даже микроскопическая доля в одной из этих компаний, этого хватит, чтобы обеспечить 100 семей.
Поэтому я инвестирую в стартапы на стадии seed и надеюсь, что одна из них вырастет или будет приобретена, чтобы я получил акции. Таким образом, происходит консолидация, и я оказался там. Я также покупаю компании с капитализацией в миллиард долларов, потому что у них есть большая вероятность стать компаниями стоимостью 10 или даже 100 миллиардов. Не так давно было трудно представить, что появится компания с капитализацией в 3 триллиона долларов. Скоро у нас будет первый триллионер — человек с капиталом в 1 триллион долларов. Если ты миллиардер, тебе нужно осознать, что есть человек, у которого в тысячу раз больше, чем у тебя. Представьте, как это грустно. Все миллиардеры, вероятно, думают: «Я вообще не...».
Например, представьте себе, что вы прыгаете в длину на 7 метров, а кто-то в мире прыгает 7 километров. Кто ты вообще такой? В общем, миллиардеры становятся никем в этом контексте.
Соответственно, моя стратегия заключается в том, что из 150 компаний, в которые я инвестирую, я предполагаю, что 10 имеют шанс стать сто миллиардными. Пусть это будет всего лишь одна «волосинка с попы единорога», но она будет стоить больше, чем вся сеть пекарен в Узбекистане.
Теперь о рынках. Как я думаю о рынках? Все очень просто. Я инвестирую в страны с населением 100 миллионов и более, которое продолжает расти, потому что количество людей всегда имеет значение. Любая страна с населением более 100 миллионов человек представляет собой огромный рынок. Например, в России достаточно, чтобы какая-то небольшая компания в Москве зарабатывала 100 тысяч долларов в месяц, чтобы обеспечить одну семью.
Я люблю инвестировать в такие страны, как Танзания, Кения и Нигерия. Я начал инвестировать в Нигерию, когда там было 160 миллионов человек, а сейчас население уже 250 миллионов. В Индии, когда я первый раз приехал в Нью-Дели, население составляло 13 миллионов. Когда я был там в последний раз, оно уже достигло 38 миллионов. Этот рост просто невероятен.
Также я смотрю на страны, такие как Швейцария, где население составляет всего 9 миллионов, но ВВП близок к триллиону долларов. Эмираты имеют ВВП 450 миллиардов долларов при населении всего 9 миллионов, из которых большинство — гастарбайтеры. Фактически, реальное население составляет всего 3 миллиона. Однако есть высокая вероятность, что через 7-8 лет Эмираты станут триллионным рынком.
Любая страна, имеющая шансы на триллионный ВВП в обозримом будущем, интересна для меня. Например, Германия не имеет 100 миллионов населения, но ее ВВП составляет 4,5 триллиона долларов. Большие рынки создают единорогов. Если ты делаешь бизнес в Азербайджане или Узбекистане, бизнес-модель должна быть более масштабной. В Америке ты можешь создать единорога, предлагая улучшенное освещение для студий или специализированные йога-матрасы. Но если ты ведешь бизнес в Азербайджане, нужно строить либо банк, либо строительную компанию — что-то более крупное.
У меня есть знакомый, который построил в Узбекистане единорога под названием Узюм. Мы с ним работали вместе 15 лет назад, занимаясь купонным бизнесом. Сейчас он построил Узюм, и это действительно единорог, потому что у него уже есть доля в банковском рынке страны. У него есть шанс занять 20-30% всего банковского рынка, поскольку они по сути копируют успех Каспи в Казахстане. Прибыль Каспи в этом году составит 2 миллиарда долларов при населении менее 20 миллионов.
Когда мне говорят, что на маленьком рынке трудно создать большой бизнес, я объясняю, что бизнес-модели можно сортировать по размеру. Если ты занимаешься матрасами, это определенный размер рынка, который можно посчитать. Конечно, есть новые идеи, которые быстро растут, но если ты работаешь в малом бизнесе на небольшом рынке, вероятность успеха очень низкая.
Максим: Итак, Оскар, если подвести итог, ты инвестируешь в регионы с населением 100 миллионов и более, которое продолжает расти, а также в страны с ВВП около триллиона долларов. Желательно, чтобы оба этих фактора были налицо. Если говорить о Средней Азии, таких как Кыргызстан и Казахстан, важным условием являются системообразующие компании, такие как девелоперы, банки, крупные ритейлеры, например, продуктовые сети, и тому подобное.
Оскар: Если говорить о единорогах, то, чтобы обеспечить одну семью, на самом деле, не требуется много. Если, конечно, жена не изменчива и не сравнивает себя с другими. Например, в Кыргызстане достаточно установить около 50 глэмпингов, и этого будет вполне достаточно. Правильно же? Много не нужно, действительно.
Недавно я познакомился с человеком, у которого есть замечательный цветочный магазин, а также парень, который поставляет мне овощи и фрукты. У него полностью обеспеченная семья. Он нашел 200 клиентов в Москве, таких как я, и выбирает для нас овощи и фрукты поштучно. Он приносит мне черешню, где каждая ягода тщательно отобрана. Это его сервис. Я не знаю, сколько я трачу на него в месяц, но сумма довольно значительная. Таких клиентов, как я, у него 200. Он живет прекрасно и уже купил третью квартиру в Москве.
Таким образом, чтобы обеспечить одну семью, достаточно открыть один магазин овощей и фруктов с грамотной стратегией, например, в Москве.
Поправка: всё зависит от масштаба амбиций, но если смотреть шире, то это именно то, что ты сказал. Извини, что прерываю, продолжу.
Оскар: Давай, давай.
Максим: Так вот, к России, собственно говоря. У нас возник вопрос: можно ли построить единорога, не выходя за пределы страны? Что ты думаешь сейчас? Комплементарно, если говорить о происходящем в России.
Оскар: С точки зрения вероятности сделать что-то значительное здесь, она возросла, потому что Россию сделали отдельной планетой. Раньше Россия была частью мира, а теперь её словно выделили отдельно. Когда-то Япония тоже была такой 'планетой', находящейся в стороне. Теперь и Россия стала такой.
В следующие 15 лет в мире появится 1500 новых миллиардных компаний. И ни одна из них не придёт в Россию. Ноль. Более того, они буквально пропишут в коде 'exclude Russia'. Даже если люди из России попробуют воспользоваться их услугами, им будут ставить препятствия, как будто закрывают дверь прямо перед лицом. Но русские всё равно будут продолжать пытаться.
Татьяна: Можно задать вопрос: может ли русская компания? Это вопрос от Александра.
Оскар: Рынок почти 150 миллионов человек.
Татьяна: Это маловато получается.
Оскар: Это не маловато. Что значит 'маловато'? Я сказал, больше 100 миллионов — это целый космос. Любая страна с населением более 100 миллионов — это огромная экосистема, настоящий мегакосмос. Но теперь эту страну изолировали, и всё…
Когда я приехал в Россию в 2007 году, каждая немецкая компания боролась за меня. Я говорил и по-русски, и по-немецки, и все хотели меня нанять, потому что немецкие компании строили стратегии завоевания российского рынка.
А сейчас — ноль компаний. Ноль компаний в мире сейчас в России. За этот год прошли миллионы стратегических сессий, и на ни одной из них не прозвучали слова: 'Наш десятишаговый план завоевания России'. Этого не было нигде, ни разу. Наоборот, компании обсуждают, как остановить продажи в Россию: ‘У нас покупают из России, нужно как-то это прекратить, через Киргизию пробираются, в Китае что-то купили и переправили в Россию.’
Татьяна: При этом в России проблемы с инвестициями или капиталом, особенно когда речь идет об инновационных проектах, которые требуют значительных финансовых вложений.
Оскар: Подождите, ведь весь русский капитал, всю историю, сотни миллиардов долларов каждый год уходили за границу. Многие считали, что в Европе всё лучше, и поэтому отдавали свои деньги швейцарским wealth-менеджерам. Но теперь всё это прекратилось — деньги остались здесь. Инвестиционные возможности нужно искать внутри страны. Россия повторяет модель Китая. На чем вырос Китай? На том, что китайское население начало активно инвестировать в китайский бизнес. А что сейчас происходит в России?
В России прямо сейчас на депозитах физлиц лежат 60 триллионов рублей, еще 50 триллионов рублей — на счетах юрлиц. Итого 110 триллионов рублей. К концу года эта сумма вырастет до 130 триллионов рублей. Этих денег вполне достаточно, чтобы построить всё необходимое, если они будут инвестированы. Конечно, большая часть этих средств пойдет в недвижимость, что вызовет новый скачок цен, как только процентная ставка начнет снижаться. Капитала достаточно. И самое главное — ниши полностью открыты.
Понимаете, предприниматель в Германии, например, разрабатывает искусственный интеллект для риэлторов и с полной уверенностью знает, что американцы придут на немецкий рынок с капиталом, который в 10 раз больше. Мои друзья в Лондоне говорят: 'Как мы можем конкурировать? У них в 10, а то и в 100 раз больше денег, и они выходят сначала на рынки Англии, Америки, а потом Франции и Германии'. А в России дали полностью свободное поле. Полностью.
Это настолько невероятно! 1500 новых бизнес-моделей, и ни одна из них не придёт в Россию. Соответственно, в России появится как минимум 1500 крупных компаний, которые повторят эти бизнесы. Здесь даже придумывать ничего не нужно.
В Америке друзья говорят мне: 'Оскар, у вас так классно. Мы здесь, в Силиконовой долине, постоянно вынуждены придумывать что-то новое — робо-руки или что-то подобное. А вы просто ждёте и повторяете. У вас там рай! Мы так не можем, мы должны постоянно изобретать что-то новое, а вы просто копируете'. В России можно просто повторять. Кто-то создаст чипы, вычислительные центры, энергетические компании — всё это возможно.
Я думаю, что около 200 из этих компаний будут работать в сфере информационной безопасности. Все западные компании в этой области больше не хотят иметь дело с Россией, так что рынок для российских компаний огромен. Ожидается также рост биотехнологических компаний, новых финтехов, новых моделей потребления. Я вижу перед собой огромные возможности. Это действительно уникально, и у меня возникает сильное желание инвестировать.
Что касается единорогов — те 1500, которые не появятся в России, можно просто повторить здесь. Это первый шаг.
Максим: Оскар, а ты инвестируешь в Россию? Какая у тебя была последняя инвестиция здесь?
Оскар: Тут есть нюанс: мне нельзя инвестировать, потому что я немец, Макс, если ты в курсе. Но я очень хочу. Смотри, чтобы завершить свою мысль: существуют единороги, но не все стремятся их строить. В России создаётся целый огромный кластер в машиностроении, потому что это необходимо. Все машины для складов, для производства — всё, что раньше поставляли Италия и Германия, сейчас недоступно. Всем всё нужно, и есть возможность делать всё от начала до конца, всё повторять. К тому же, это ещё и субсидируется, так что поляна для предпринимателей сейчас огромная.
Да, были первые шансы. Иностранцы ушли, и кто-то быстро занял освободившиеся ниши. Мы видим, что 'Вкусно — и точка' демонстрирует такие же, а порой даже лучшие результаты, чем раньше. Да, сейчас не хватает менеджмента, но основные ниши уже заняты теми, кто смог быстро и дешево купить эти бизнесы, стремясь уйти с рынка.
Мой партнёр и я, кстати, продали 'Shopping Live' немцам, а сейчас выкупили обратно — тоже не слишком дорого. Такие возможности открываются. Но теперь нужно строить новое, и для этого требуется огромное количество строителей, готовых реализовывать амбициозные проекты. Именно поэтому я создал университет.
Так как мне нельзя инвестировать, я буду помогать людям выбирать бизнес-модели. Я — настоящая энциклопедия бизнес-моделей и вижу всё, что происходит в мире. Буду помогать людям в выборе и реализации их идей. Возможно, в какой-то момент у меня появится возможность инвестировать. Машиностроение — это реальность!
Максим: Вопрос в стык. Кстати говоря, если у тебя действительно затруднены возможности для инвестиций в Россию, как ты говоришь, то почему ты остаешься в российском инфополе? Насколько мне известно, ты не ведешь активную публичную деятельность ни на немецком, ни на английском, хотя хорошо владеешь обоими языками. Поправь меня, если я ошибаюсь. Почему ты продолжаешь работать именно с русскоязычным рынком?
Оскар: Это любовь, Макс, понимаешь? Это трудно объяснить. Во-первых, важно отдавать обратно тем, откуда ты получил. Конечно, я закончил университет в Германии и также поддерживаю там некоторые школы, даже отправляю деньги в Казахстан. Но больше всего я получил от русскоязычного региона, и у меня огромное желание… Это не коммерческий проект, Макс. Здесь не нужно думать о миллиардах индусов или о том, как бы лучше это сделать в Индии. Это некоммерческий проект, где масштаб не так важен.
Каждый раз, когда я спрашиваю себя, моя душа отвечает: 'Делай это для русскоязычной аудитории, на русском языке'. При этом таких, как я, в Америке — 1500. Я буду 1501.
Среди успешных предпринимателей, которые ведут публичную деятельность и создают YouTube-каналы, — огромное количество, просто тысячи и тысячи. Я тоже туда войду. У меня есть англоязычный проект про бизнес-ангельство, где я вошёл в топ-20 бизнес-ангелов мира. Меня слушают 5000 человек, и я создаю для них контент. Но если говорить о России, кто здесь есть? Скажите мне, кроме тебя, Макс, кто ещё?
Максим: Можно назвать довольно много фамилий.
Оскар: Сколько? Ну сколько?
Максим: Десятка полтора, это точно.
Оскар: Да, очень мало, очень маленькая конкуренция, вообще никого нет. А серьезных вообще нет.
Максим: То есть мы с тобой оба несерьезные тоже, да?
Оскар: Нет, мы с тобой точно не серьезные. У нас есть единственный шанс — это стендап. Можно рассказывать про фейлы и неудачи. Однако все те люди, которые собирались выходить в инфопространство — у меня много друзей с большими капиталами и успешными бизнесами — все передумали.
Максим: Почему?
Оскар: Потому что инфо-цыганов начали бить палками. Общественность добилась ровно противоположного тому, чего хотела. Хорошие люди, которые собирались прийти в инфопространство, решили: 'Нет, я туда не пойду'. А плохие — им всё равно, это никак на них не влияет. В итоге инфопространство не улучшилось, а, к сожалению, ухудшилось.
Инфопространство могло бы стать лучше благодаря сильной конкуренции. В условиях естественной конкуренции вредоносные элементы бы вымерли. Но с этой волной критики все решили: 'Ладно, будем сидеть спокойно, пусть так и будет'. И, к сожалению, качество инфопространства не повысилось.
Тем не менее, есть открытая ниша, и слава богу. Мне этого достаточно, Макс. У меня нет потребности в большем. В этом году у меня есть полное ощущение, что моя публичность находится на том уровне, который мне нужен. Не больше, не меньше — именно то, что достаточно.
Максим: Спасибо, что используешь её, в том числе, для нас. Слушай, я продолжил разговор с тобой, но понимаю, что это уже может быть негуманно по отношению к твоему времени. Поэтому сейчас попрошу тебя ответить ещё на несколько вопросов от аудитории, которые мы не успели обсудить.
Оскар: Мы, по-моему на, все ответили, да? Почти все.
Татьяна: Я предлагаю 3-5 вопросов, коротенько. А Максима я предлагаю отпустить, у него 12 ночи.
Оскар: Максим, ты очередной раз пожертвовал сном.
Максим: Слушай, это не в первый раз, как ты знаешь, и, к сожалению, это в порядке вещей. Мне тоже бывает интересно, и всё зависит от вопроса, почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Но мне было очень приятно общаться с тобой. Я прощаюсь, а вы пока не прощайтесь друг с другом.
Оскар: Макс, я очень тебя люблю. Спасибо за то, что создал этот клуб. Это действительно супер-клуб и замечательное сообщество с ясным фокусом внимания. Уверен, что оно станет очень успешным. Идея отличная!
Максим: Спасибо, мы очень надеемся на это.
Татьяна: Спасибо большое. Все, несколько вопросов.
Зритель 7: Оскар, спасибо большое! Можешь кратко рассказать, сколько у тебя помощников и как вы работаете вместе? Как проходит твой активный день?
Оскар: Это очень скучная тема. Когда я сижу за столом, и богатые люди начинают обсуждать нянь, водителей и управляющих, мне иногда хочется застрелиться. У меня много помощников. Очень много. Но от этого жизнь не становится лучше. Помощь нужна, потому что это, безусловно, рычаг — один из способов, позволяющий иметь капитал и людей, которые могут сделать многое за тебя.
Однако я не думаю, что больше — значит лучше. У меня есть стопроцентное убеждение, что команды не должны превышать 20 человек. 10-15 человек могут перевернуть мир. Вот это и есть идеальный размер family office — примерно 10 человек. Если речь идет о поиске единорогов, тоже около 10 человек. Для университета — 15, может быть, 20 человек. Маленькие команды могут справиться со всем.
Николай, зритель: Николай Водолазский меня зовут. У меня вопрос такой. Создание собственного университета – цель, достойная восхищения. Чему вы сейчас учитесь, как и у кого?
Оскар: Я учусь на практике и мне нравится делать дела вместе с людьми. Например, я провёл пять лет в совете директоров Альфа-Банка с Михаилом Фридманом. Мы сидели рядом и наблюдали 50 различных ситуаций. Вместе принимали решения и потом анализировали результаты. Для меня это был настоящий университет, как и время, проведенное на Московской бирже.
Образование для меня — это опыт, который доказывает моему мозгу, что я увидел что-то, что меняет мое мировоззрение. Это самое мощное образование. Я создаю для себя жизненные опыты. Есть вещи с разной силой воздействия. Например, то, что вы сегодня услышали от меня, имеет больше силы, чем если бы вы смотрели меня на YouTube, потому что это происходит в реальности. А если бы вы прочитали об этом в Instagram — это было бы ещё ниже по уровню воздействия.
Разные уровни силы воздействия влияют на нас по-разному. Все знают, что нужно есть брокколи и избегать сахара, но как это влияет на нас? Практически никак. Более сильные силы — это привычки и дистрибуционные системы продуктов. Сникерс есть везде, а брокколи — нигде. В Грузии, например, заедешь на велосипеде в горы, и вдруг появляется сникерс. Мы порой легкомысленно думаем, что можем прочитать какую-то книгу или уловить мысль и получить инсайт, но затем ничего не происходит. Мы становимся коллекционерами инсайтов, накапливаем множество записей, и когда нам 35, 45 или 55 лет, у нас море инсайтов, которые, казалось бы, работают в подсознании.
Однако поведение иногда говорит об обратном. Наблюдайте, как люди в аэропорту общаются с детьми. Мы знаем, что должно быть, но что на самом деле происходит? Я, размышляя о своём образовании, не так сильно стремлюсь найти новую мысль, которую ещё не слышал. Я думаю, как сделать так, чтобы те мысли, которые действительно важны...
Есть, условно говоря, топ-10 мыслей в истории человечества. Освоить эти 10 мыслей и сделать их частью своей жизни намного важнее, чем собрать тысячу. Человек, который знает тысячу мыслей, но ни одну не внедрил, не может конкурировать с тем, кто взял одну мысль, сделал её своей мантрой и действительно внедрил в жизнь. Когда я жил с спортсменами в 2019 году, меня поразило, как мало у них мыслей. Они просто делают: 20 интервалов по 400 метров. Если ты не делаешь, ты не будешь чемпионом. Всё очень просто. Мантра.
Я выделяю топ-10 мыслей, которые на протяжении жизни у меня повторялись, и спрашиваю себя, как внедрить их в мозг, чтобы жизнь изменилась. Мне нужен опыт, который заставляет мой мозг понять это. Он должен увидеть что-то невероятное, чтобы мысль укоренилась. Это целая технология. Поэтому, когда я провожу свои университеты, я делаю это на выездах, в крутых местах с замечательными людьми, чтобы мысль имела шанс «взлететь».
По силе воздействия наш мозг не любит статистику. Например, он не воспринимает информацию о том, что по статистике самолеты более безопасны, чем автомобили. Мозг предпочитает свидетельства — то, что он видел сам. Если кто-то рос с другом в одном дворе, у обоих отцы алкоголики, а потом этот друг становится успешным предпринимателем, твой мозг уже не может сказать, что всё дело в связях. Ты стал свидетелем, и теперь нужно думать, как стать свидетелем таких вещей, которые покажут твоему мозгу, что ты знаешь уже.
Иногда это случается случайно. Ты попадаешь в больницу, и это автоматически становится жизненным опытом. Например, я провел две недели в патологии новорожденных. Это удивительный жизненный опыт, который меняет восприятие. Ты начинаешь радоваться мелочам: можешь гулять с детьми в парке, держать их за руки. Ещё позавчера ты думал, что всё плохо, а теперь радуешься. Может быть, хирурги такие счастливые, потому что видят столько кошмара и потом обычная жизнь кажется просто прекрасной.
Вот как я вижу образование. Прочитайте все инсайты, которые у вас были за жизнь, какие из них повторялись, и какие вы считаете самыми важными. Не останавливайтесь на них. Например, многие из нас понимают, что благодарность важна. Как доказать своему мозгу ее ценность? Нажимая на кнопку благодарности, мы уменьшаем злость и отрицательные эмоции, а в результате чувствуем себя лучше. Если вы заметите, как часто вы чувствуете себя хорошо, эта «мышца» благодарности начинает развиваться.
Преодоление страха — это тоже важная часть. Энтони Роббинс использует походы по углям, потому что это не просто слова «не бойся». Если человек проходит через горячие угли, он видит, что иногда страх не оправдан. Это опыт, который укрепляет эту мысль.
Я размышляю о том, какие опыты я могу себе создать, чтобы мой мозг наконец понял важные вещи. Настоящее образование — это изменение поведения. Если поведение не меняется, какое это образование? Вы сделали мощный шаг, потому что одно из самых сильных вещей для изменения поведения — это вхождение в новое сообщество. Вы начинаете видеть вокруг себя людей с добрым подходом, и это влияет на вас. Вы начинаете больше верить в свои идеи и действовать, что приводит к улучшениям.
Сообщество — одна из самых сильных вещей, чтобы доказать себе, что сравнения — это нормально, но можно изменить круг общения.
Это было самое длинное объяснение сегодня. Спасибо, ребята!